Забудьте слово страсть - Страница 5

Филип вздохнул и начал мешать неаппетитную массу в кастрюльке чуть ожесточеннее. Почему такая несправедливость? Кто сказал, что женщина лучше справляется с детьми? Кто сказал, что женщина аккуратнее, собраннее, умнее? Собственно, все предыдущие подружки Филипа опровергали эту теорию на все сто процентов. Готовить ни одна из них не умела. Вещи они разбрасывали по комнате не хуже самого Филипа. В ванной после них вечно оставались салфетки со следами туши и помады. Позвонить они забывали, на работу опаздывали. Продуктов в их холодильниках отродясь было не найти, потому как все они вечно сидели на диете…

С другой стороны, может, ему просто попадались не те женщины?

Ведь взять хоть ту Анну с курсов, или Хелен, или Белинду? У Белинды вообще трое, все от разных отцов, но она отлично справляется и всегда весела, стильно одета, полна сил и оптимизма…

Каша сгорела.

2

К утру воспоминание о звонке Шарлотты Артуа превратилось в нечто неприятное, но не страшное. День начинался, а дни Филипа теперь были слишком насыщены событиями, чтобы помнить еще и о всяких напыщенных аристократках.

Будильник прозвонил как всегда совершенно неожиданно. Через минуту объявился Джонни и тоже как всегда попрыгал на животе у дядюшки — для тонуса. Потом они наперегонки рванули в ванную и пописали там «на брудершафт», как это принято у настоящих мужчин.

Следующие четверть часа Филип скакал от ванны, в которой плескался Батискаф Джонни («Смотри, Фил, какие я умею делать пузырики ротом!»), к плите, на которой варились яйца в мешочек. Звонок в дверь застал Филипа на середине дистанции, то есть на пороге ванной. Погрозив Джонни кулаком и велев ему не нырять, Филип кинулся к дверям. Если это опять миссис Клатч из соседней квартиры, так она опять хочет занять соли…

Это была не миссис Клатч.

На пороге стояла Мечта Мужчин, Которые Любят Волевых И В Высшей Степени Элегантных Женщин.

Незнакомка была среднего роста, однако казалась значительно выше из-за каблуков, при взгляде на которые у мужчин должны появляться серьезные опасения за здоровье дамы. На ней был элегантнейший костюм-двойка, причем в вырезе жакета вскипало кружевом белоснежное жабо, а юбка давала возможность оценить практически безупречные ноги. На плечи небрежно накинута легкая даже на вид шубка из светлых соболей. В ушах крупные жемчужины неправильной формы, точеную шейку охватывает нитка таких же жемчугов.

Волосы черные как ночь, вьющиеся и блестящие, роскошной гривой падают на плечи. Лицо бледное, матовое, с высоковатыми скулами. Носик — носик истинно парижский, слегка вздернутый, тонкий. Но примечательнее всего — глаза. Большие, миндалевидные, осененные длиннющими черными ресницами, они были удивительного цвета. Филип как-то видел на выставке китайского искусства сине-зеленый опал — тогда его потрясла неимоверная игра синих, зеленых и золотых искр, сапфировая глубина, изумрудная дымка сверху — и все в одном камне.

Так вот, глаза незнакомки были именно такими — с золотыми искрами, сине-зелеными, лучистыми, завораживающими.

И еще — сейчас эти глаза, мгновенно обежавшие всю фигуру Филипа, замершего на пороге, выражали легкое презрение, насмешливое понимание и некоторое негодование. Он как-то сразу это понял. В принципе, понятно: в мире этой красавицы просто НЕ МОГЛО существовать ТАКИХ мужчин. В драных джинсах на голое тело, в растянутой и мокрой спереди футболке цвета тщательно отстиранной половой тряпки, босых, небритых и всклокоченных…

— Я полагаю, мистер Филип Марч?

Конечно, он сразу узнал этот голос. Мягкий бархат, скрывающий стальные коготки. Теплый шоколад, в котором позвякивают острые льдинки. Черный муар — и ослепительный луч солнца, пробивающегося сквозь мрак. Этому голосу хотелось повиноваться. Что Филип и сделал.

— Да. Это я. А вы — мисс Шарлотта Артуа. Честно говоря, так и хочется назвать вас сиятельством.

Она неожиданно усмехнулась, не разжимая коралловых губ.

— Хочется, так и зовите. Это мой титул.

— Ох… Проходите, наверное. Как вам удалось так быстро долететь через океан?

— Я звонила вам из отеля, мистер Марч. А вообще я в Нью-Йорке уже три дня. Бизнес.

— Понимаю. Заодно можно и про племянника узнать. А то когда еще оказии ждать… Чем обязан-то? Я ведь ясно вам сказал, Джонни вы не получите.

Она опять усмехнулась и плавно вплыла в прихожую.

— И вы полагали, что я на этом успокоюсь? Заплачу в подушку, скажу «ну нет так нет»… улечу во Францию?

— Скажем так: я полагал, что вы умнее. Я ведь запросто могу банально выставить вас за дверь. Конечно, вы наймете свору адвокатов, будете бомбардировать меня повестками в суд, но ведь это не значит, что я должен впускать вас в свою квартиру?

— Вы меня плохо знаете, в этом все дело. Я никогда не отступаю. И всегда получаю то, чего добиваюсь. Выгоните вы меня, не выгоните — особой разницы нет. Жанно уедет со мной.

— Мне жаль прерывать вашу беспроигрышную серию, но на этот раз вряд ли. Джонни — гражданин США.

— Я так не думаю. Врач, засвидетельствовавший беременность Жанет, жил во Франции. Сама Жанет гражданство не меняла. Ее сын в одинаковой степени гражданин и США, и Франции.

БА-БАХ!!!

Единственное, что несколько примирило Филипа с действительностью, так это то, что Шарлотта Артуа тоже испугалась и явственно подпрыгнула. Звук и в самом деле очень напоминал взрыв. Джонни восторженно заверещал из ванной:

— Это бонба, Фил?!

Филип облился холодным потом. Он совершенно забыл, что малыш до сих пор сидит в воде. Он мог захлеб…